— Здесь, — сказала я и кивнула на приоткрытую дверь. — Ей лучше.

— Как ты посмела напасть на моего лекаря?!

Алессей стоял, беспомощно приподняв руки, с мечом у горла и косил на меня отчаянным взглядом. Его в кольцо взяли охранники, другое кольцо сомкнулось вокруг короля и плачущей на его груди королевы.

Ещё пять человек с оружием наготове окружали меня.

А я наконец поняла, почему всё здесь казалось мне таким знакомым и почему вдруг вспомнился Игорь — я была в своём родном мире. Молодую королеву я не помнила — не до того мне было, чтобы следить за жизнью в королевском дворце, когда сама в любовном угаре.

Его величество король — совсем другое дело. Это лицо, этот высокий рост, разворот плеч, гневный взгляд часто взирали на меня с портретов в разных домах столицы да и самого дворца тоже.

Да, я бывала в этом замке и даже была представлена однажды королю. Правда, в веренице таких же юных дебютанток, и вряд ли он меня запомнил. Но я-то его помнила хорошо.

— Ваше величество, — присела я в низком реверансе, игнорируя холодную сталь, нацеленную в мою грудь, — ваша дочь была при смерти, и между жизнью этого убогого обманщика и жизнью наследницы с великим будущим я, не раздумывая, выбрала её высочество.

Молчание было довольно долгим, и его прервала юная королева. Особенно молодой она казалась рядом со своим мужем, который был старше её не меньше чем на десять лет.

— Ваше величество, дочери и в самом деле лучше, — тихо проговорила она, и в голосе её слышалась надежда.

— Встань, — приказал король.

Не знаю, мне ли или ещё кому, но я поднялась и глянула ему в лицо. Где-то совсем рядом звякнуло, зашуршало – охрана опустила оружие, отступая от Алессея.

— Великое, говоришь, будущее?

Многое было в его вопросе. Выживет ли дочь? Будет ли что-то значить для королевства? Удержит ли власть? Выстоит ли само королевство?

— Я здесь по велению Мироздания, ваше величество, а оно посылает меня помочь только очень важным людям, без которых ему трудно.

— Значит, опасность миновала? — голос уже не отдавался эхом и не грохотал.

— Почти. Принцессе стало лучше. Но такие болезни не лечатся быстро. И состояние очень запущено. Её не лечили.

— Покажите мне наследницу! – раскатилось громом.

Нянька вошла в комнату, неся на вытянутых руках спящую малышку. Её дыхание всё было учащенным, но разница была заметна даже незнающему человеку.

— Это моё лечение наконец принесло плоды! — взвизгнул лекарь из-за спины короля.

Я медленно повернулась к нему, смотрела в упор и молчала.

— Что это на ней такое? — с отвращением покосился на помпу на головке дочери король. Мне даже показалось, что он слегка отодвинулся.

— Это лекарство, — пояснила я. — Оно поступает сразу в кровь и поэтому лечит быстрее. Видите — девочка успокоилась, лучше дышит, порозовела.

Король долго молчал, рассматривая маленькое личико, трогая крошечные кулачки и круглые розовеющие щёчки.

— Он неверно лечил мою дочь? — спросил, подняв на меня глаза.

Да, уж голосом природа его не обидела.

— Он её вовсе не лечил, он травил её, – сказала, твёрдо глядя на короля.

Рука сжалась в кулак — опять захотелось вцепиться в горло этого профана, снова в мыслях всплыл образ Игоря, его пылающий безумием взгляд, его несоизмеримая событиям жестокость. Наверное, отблески воспоминаний как-то отразились на моём лице, потому что поганый человечишко попятился.

— Ты сможешь вылечить её? — спросил король, в упор глядя нам меня.

— Да, ваше величество, — я поклонилась.

— Хорошо.

Он кивнул мне, осмотрел слуг, что всё так же стояли, согнувшись, кивнул королеве и вышел. Уже из коридора сделал знак охраннику, и тот прихватил лекаря с собой, крепко сжав руку на его плече.

Горделивая осанка, властность, повелительность. Одним словом — король.

Алессей смотрел на меня и молчал. Я пропустила спешащую служанку, сделала к нему два шага и сказала:

— Сейчас закончат уборку, можно будет устроить малышку. И думаю, может, мне стоит остаться до утра?

— Ольга, нет. Уходить вам нужно вместе. И не задерживайтесь.

Алессей, до этого момента задумчиво молчавший, вздёрнул брови – услышал Всёлю и взглядом спросил: «Что?».

— Она говорит, что не стоит оставаться.

Маг только кивнул, наблюдая, как последние служанки уносят лишнее из детской комнаты.

Заплаканная королева смотрела на нас по очереди, в глазах плескалась просьба.

— Всё с принцессой будет хорошо, — я улыбнулась ей, не решаясь подойти слишком близко, всё же королева. – Ей нужен свежий воздух, комнаты нужно проветривать. Вот лекарства, — я провела рукой над ночным столиком, воплощая флаконы и порошки в маленьких бумажных пакетах. – Стеклянные флаконы нужно будет вставлять вместо опустевших, а потом будете давать вот эти порошки, раз в день. И для блага малышки не подпускайте к ней шарлатанов.

Глаза королевы наполнились слезами.

— Но как понять, кто настоящий лекарь, а кто обманщик?!

Я бросила вопросительный взгляд на Алессея. И он, сдержав улыбку, ответил:

— Если лекарь перед осмотром пациента не моет руки, не стоит ему доверять, — глаза королевы расширились. – И, если после осмотра не моет, тоже не доверяйте.

Испуганный взгляд метнулся ко мне.

— Всё верно, — кивнула я.

— А вы? Вы же не мыли?..

Сообразительная. Наблюдательная. Это хорошо.

— А мне не нужно мыть, — и я пустила искру очистки по рукам, — я делаю вот так. А мой ассистент, — вспомнила я Всёлино слово, — ребёнка не трогал. А ещё, ваше величество, знаете такую присказку, что у семи нянек дитя без глазу?

Она замерла с широко открытыми глазами, даже дыхание задержала.

— Когда нянька одна, есть с кого спрашивать. Выберите самую чистоплотную и доверьте ребёнка только ей.

Королева заметно успокоилась.

— Хорошо. Благодарю вас.

Я присела в реверансе и почувствовала легкий толчок в бок. Скосила глаза. Алессей гримасничал, делая какие-то знаки. И когда королева отвернулась, я распрямилась и посмотрела на него с вопросом.

Он разыграл целую пантомиму, из которой я поняла только одно – я что-то сделала не так. Но что? Ладно, выясню позже.

— Ольга, заканчивай. Пора уходить.

— Да, хорошо.

Напоследок я хотела ещё раз просканировать младенца, чтобы убедиться – все идёт правильно. Девочка уже лежала в своей кроватке, избавленной от прекрасных, но совершенно лишних драпировок внутри и снаружи.

Растянула ладони, посмотрела состояние организма. Всё было хорошо – процессы выздоровления двигались в нужном направлении с нужной скоростью. Можно было вздохнуть спокойно.

— Ольга, поторопись.

От прикосновения к локтю обернулась. Алессей одними глазами спрашивал «что?» — он тоже услышал. Я кивнула на дверь, размышляя, в какие бы слова оформить своё пожелание уйти, – королева всё ещё была в комнате. Она сидела в большом кресле с устало лежащими на подлокотниках руками, с закрытыми глазами и выглядела измученной.

— Ваше величество, — обратился к ней Алессей, не задумавшись о том, что так говорить с отдыхающей королевой верх невежества, — позвольте откланяться.

Она открыла глаза, слабо улыбнулась, похлопала ресницами, а потом кивнула. Я опять присела в придворном реверансе, а Алессей просто кивнул и тут же направился к двери.

Уже спускаясь по лестнице, ведомые бегущей впереди служанкой, я тихо спросила:

— Алессей, что это такое было?

— Где? – он обернулся в одну, потом в другую сторону.

— Я про королеву! С венценосными особами первыми не заговаривают! Нельзя так. Это же всё-таки королева.

— Она королева, а ты богиня. Тебе можно.

— Какая я богиня? – кровь ударила в лицо. Мне всегда было неловко, когда меня так называли, а услышать это от Алессея и вовсе было... странно.

— Это мы с тобой знаем, что не богиня. Но они-то нет!

Остальной путь до бокового выхода дворца мы проделали молча.