Вот только работать в такой ситуации казалось трудно, и я попросила:

— Всёля, сделай что-нибудь божественное, чтобы поверили уже.

— Объяви…

— Отступите! – громко произнесла я. – Волею пославших меня!..

Из-за кромки леса тут же раздалось громкое «бум!», а затем частое «тра-та-та!».

— Фейе…верк…

Но над головой сразу стало больше места — мужчины чуть отошли от раненого, обратив внимание на явления божественного и новых персонажей, а я вовремя обернулась — в меня летел большой тюк.

Стоило схватить, как он развернулся в толстый слой белоснежной ткани с инструментами. И всё, что раньше возникало по желанию и сразу в руке, теперь лежало передо мной на обеззараженной («Стерильной!» — раздалось снова поучающее) плотной ткани.

Я взяла инъектор и вставила капсулы с обезболивающим.

— Всёля, сможешь контролировать его состояние? — спросила, обкалывая обе раны на теле, а затем и руку.

— Да, работай… подскажу…. Хорошо, что… близко…

Тоже верно – если бы раненый лежал парой сотен метров дальше от кромки леса, я бы Всёлю не услышала.

Прижала насос к сгибу левой руки, несколько толчков прибора, и мужчина заметно расслабился.

— Спит... Работай…

И я принялась открывать брюшную полость, чтобы добраться до самого опасного болта.

А вдруг у нас не получится?

Всякие мысли, в том числе и панические, посещали меня с трудными больными. Да, бывало такое, что я боялась не справиться. Но справлялась. И сейчас тоже справлюсь! Должна...

Подумаешь, инструменты нужно взять с белой простынки! Нестрашно. И скана нет. Тоже обойдёмся. Оперирую на улице? Так я не оперирую, просто закрою сосуды и выну болт, а дальше уже поволоку его на станцию.

Справимся.

— Да, Всёля?

— Да, Ольга.

— Что она делает? Она его зарезала! – слышались крики вверху и чуть в стороне.

— Она посланница богов, и им лучше знать… — тонули в общем крике чьи-то разумные слова.

За моей спиной Машка отвоевывала власть — отогнала всех мужиков от меня подальше, держала их на мушке. Я слышала над головой пощелкивание. Видимо, она подобрала арбалет, один из тех, что валялись под ногами, и зарядила его.

Машэ честно предупредила: «Отойди или буду стрелять. Бедро и плечо». А я честно перевела, прокричав едва не в лицо раненому эти слова на их языке. Пусть он меня извинит, если это неприлично, но отвлекаться я не могла, а его товарищи немного перегибали и должны знать, что мы сможем за себя постоять.

Они, видимо, не поверили моим словам. Или подумали, что я это не им.

Звук спущенной тетивы и брань раненого стали лучшим аргументом.

— Машэ? — спросила я, не поднимая головы.

— Машэ предупреждала — пока царапины, — она звякала арбалетом, перезаряжая, в голосе слышалась злость. – И если кто-то мешать госпоже, — злость усилилась, перерастая в ярость, — Машэ стрелять насмерть! Не промахнуться. Ольга-се, скажи им.

Последнее она сказала тише и спокойнее, но Шакрух взрыкнул и продолжил рычать на одной низкой, продирающей до самых пят ноте.

И эти слова Машэ я перевела, оторвавшись от работы, – я использовала новый скальпель, который мы так недавно испытывали в лаборатории: слой за слоем расширяла рану вокруг болта в животе, и как раз сейчас пыталась проникнуть чуть глубже. И так, с пальцами в ране, зло проговорила:

— Я могу уйти. И тогда он умрёт. Так будет лучше или кто-нибудь уже наведёт тут порядок?!

Один из мужчин, явно постарше остальных, поднял руку и гаркнул:

— Всем стоять по местам!

Мужчины замолчали, а я вернулась к ране.

Туники не было, а значит, и улучшить видимость я не могла, но зато натренированные пальцы, прооперировавшие больше сотни мышей, ловко управлялись с прорезыванием пены, что выделялась из острого угла скальпеля, заполняла рану и закрывала сосуды. Едва пена застывала, я надрезала слой, проникая в следующий, и уже его заполняла пластичной губкой. И так снова и снова.

Особый восторг я испытала от того, что слои эти не такие тонюсенькие, как у бедных мышей, а вполне осязаемые. Человеческие.

Может, всё-таки удастся избежать кровопотери?

Бросила взгляд на лицо раненного. Бледный. Ой не хорошо. Ладно, не буду сейчас об этом. Просто методично открываю рану и добираюсь до стрелы. И опять пожалела, что не хватает ещё одной или даже не одной пары рук, но капризничать не приходилось.

Где-то там, чуть в отдалении один мужской голос что-то втолковывал, другие горячо ему отвечали, но я уже не прислушивалась – болт вот-вот мог уже выйти, и важно было не упустить момент. Наконец, я освободила его и смогла остановить кровотечение, обойдясь малыми потерями. Но часть печени парень потеряет навсегда. Очень жаль...

— Не то… Ольга, что с… болтом?

— Это — уже на станции. И руку я соберу тоже там. Здесь слишком неудобно. Напомни про жгут на руке, как закончу, надо будет ослабить ненадолго.

Когда выбросила окровавленную короткую стрелку, накрыла рану чистой пелёнкой и разогнулась, смогла наконец рассмотреть ситуацию в полной мере.

Машэ закрыла меня собой, в руках — заряженный арбалет, рядом — Шакрух, который не переставая рычал тем жутковатым образом, от которого я даже передёрнула плечами, не сдержавшись.

Мужчины, что стояли напротив, не отличались дружелюбием, но оружия не поднимали.

— Остальное сделаю на станции, — со стоном поднялась я на ноги. Они от долгого неудобного сидения затекли и потеряли чувствительность. — Мне нужна доска.

— Пусть она заканчивает здесь! Ещё не вернёт нам князя! – громко высказался тот, что требовал уважения к смерти, но говорил это не мне или Машэ, а тому, кто успокоил эту толпу.

— Второй болт вытащу. И руку восстановлю. Следа не останется. Но не здесь. Здесь нет магии, а там, — махнула в сторону станции, что опять пыхнула разноцветными огнями и подкрепила приглушенным «бубух!», — там есть, и там я могу больше. Я заберу его с собой, а когда вылечу, верну.

— Убить кого-нибудь? — спросила Машэ, расчётливо присматриваясь к мужчинам. — И госпожа спокойно спасёт человека.

Я бросила на неё взгляд, улыбнулась.

— Не стоит, мы и так справимся. Есть же среди них умные люди.

Толпа мужчин увеличилась – подтягивались те, что бродили по полю. И все смотрели на меня, и пусть я была для них посланницей богов, но куча кровавого перевязочного материала, таких же окровавленных инструментов и мои руки ничуть ни в лучшем состоянии разрушали образ всемогущей божественной помощницы. Я снова подумала, что Алессей был бы сейчас кстати и как защитник, и как помощник – и сказать им что-то правильное в такой момент, и помочь – у некоторых вояк на одежде были кровавые пятна, значит, среди них были раненные.

Я посмотрела на воина, что заставил вояк отступить, и сказала:

— Я помогу всем раненым. Пусть идут за мной. Но этому помощь нужна больше других, — и я ткнула в князя пальцем. — И мне нужно отнести его к себе. Найдите мне широкую доску — его нужно перенести.

— Что возьмёшь в оплату? – это ответил мне их воевода.

Я открыла было рот, чтобы отказаться, но сказала совсем другое:

— Господа, давайте я сначала поставлю его на ноги, а потом поговорим о награде, — и повернулась к раненому. Но самый старший и самый умный не дал мне продолжить работу: подошёл, коснулся плеча, но отдернул руку и сделал шаг назад, уловив молниеносное движение Шакруха, скользнувшего между мной и им и готового вцепиться ему в эту самую руку.

Смутился.

— А если цена твоя будет велика?

Я только хмыкнула.

— Себе его оставлю.

Услышала бормотание у своих ног, обернулась. Маша сидела на коленях рядом с раненым и обтирала его лицо мокрой салфеткой (где только взяла?), что-то тихо приговаривала на своём языке. А мужчина... мужчина выглядел плохо — бледные до синевы губы подрагивали, вены на шее вздулись.

— Или Машке вот отдам, — не к месту пошутила я, присматриваясь к тревожным проявлениям. Уже присев рядом с ним, проговорила: — Хорош болтать! Доску сюда. Быстро! Похоже, второй болт задел сердце.