Пусть отъедается.

И имея в арсенале из «оружия счастья» один лишь суп, я анализировала его по всем возможным параметрам: питательная ценность, набор аминокислот, органолептику, химический состав жидких и твёрдых элементов.

Потому ли, что я не знала, что искать, или ещё почему, но ничего особенного я не нашла – вода, белки, клетчатка, микроэлементы. Сухарики, которые там иногда плавали и вызывали детский восторг на лице Машэ, тоже были самыми обычными – углеводы и почти никаких белков и жиров.

Всёля твердила: «Ольга, всё хорошо. Ты всё правильно делаешь. Работай дальше».

Вот только дальше... Дальше была стена.

Я читала тонны книг, пересматривала сотни часов материалов, пытаясь найти, чем зацепить нашу Машэ, искала какие-нибудь аналоги супчика или всей этой ситуации, но все пути вели в тупик.

Иногда я бросала высокую науку и тыкала наугад, но здесь тоже успеха не было. Я пыталась заводить с ней беседы по душам или расспрашивать, пробовала рисовать, играть на скрипке. Я не была мастером в музыке, но проведя долгое время рядом с гениальным скрипачом, могла наиграть пару-другую мотивчиков. Всё надеялась, может, хоть что-то отзовётся?

Нет, результата не было.

Я искала даже во сне.

Мне снилось, что я в полутёмной библиотеке роюсь на полках. Казалось, что вот она, та самая книга, в которой спрятан ответ, что он уже близко, что я, наконец, нашла! Бралась за корешок, чтобы снять её с полки, но в это самое мгновенье чувствовала ужас и понимала, что нашли меня. Оборачивалась и видела Игоря.

Он медленно шёл ко мне между стеллажами и улыбался своей кривоватой улыбкой. Белая, слишком низко расстёгнутая рубашка обнажала светлую поросль на груди. Взгляд исподлобья гипнотизировал, а рука с длинными музыкальными пальцами манила к себе. Я замирала и… просыпалась.

Вздыхала облегчённо — не добрался, не смог. Но главное — название книги я не помнила.

В какой-то момент ощущение стены, в которую я уткнулась, стало непреодолимым. И я поняла, что нужно отпустить ситуацию, расслабиться, отойти и посмотреть со стороны, может, где-то, совсем рядом, есть дверь? А лучше вообще перестать искать, и уж тогда точно что-то найдётся.

— Всёля, а может, я куда-то выйду с ней? — спросила однажды. – Прогуляюсь?

— Куда? — в тоне моего невидимого двойника послышалась сардоническая улыбка.

Да, куда? Как понять, что нужно Машэ? Что её зацепит и раскроет? И я решила начать с себя. Где я сама могу расслабиться, отпустить на волю мысли?

Задумалась.

Чего мне так не хватает здесь, на этой совершенно белой и такой чистой станции, где спокойно, уютно и так хорошо? Я закрыла глаза и поняла – не хватает просторов, яркого солнца, леса. Особенно леса!

Как же я хочу в лес! Чтобы под седлом — лошадь, чтобы ощущать ритм движения и равномерный стук копыт, чтобы шум ветра в высоких кронах – вот чего я хочу! Это всегда уводило меня в какую-то задумчивость, в которой рождаются чудесные мысли и решения нерешаемых проблем.

— В лес хочу, Всёленька! И на лошадке на своей хочу прокатиться. Ах, какие у отца были леса на дальних границах владений! – заулыбалась и прищурилась от прекрасных воспоминаний.

— И что? Людей там не бывает?

— Только если большую охоту соберут... — А в голове всё всплывали и всплывали образы людей верхом, закипающий в крови азарт, энергия, струящаяся в мышцах, чувство единения с сильным животным, что мчится вперёд.

— Подождать нужно, — пробурчала явно недовольная Всёля. — Через пару деньков будь готова по первому слову.

— Что? — я икнула. — Ты и это можешь?

Но хитрая моя подруга, всесильный мой товарищ и помощник не ответила.

Я перестала приставать к нашей гостье, приготовила амазонку и ходила в приподнятом настроении, предвкушая прогулку. Машэ косилась на меня, но вопросов не задавала. Она вообще могла сидеть неподвижно часами в уголке дивана или свернуться на нём же в невообразимой позе и так лежать, глядя в одну точку.

— Поедем с тобой на прогулку, — сказала ей и улыбнулась.

— Прогулка? — она дёрнула носом. — Это что?

— Когда идут в лес, нюхают цветы, смотрят на небо, дышат воздухом, скачут на лошади.

— Скачут? На лошади?

— Такие высокие животные. Им садятся на спину, и животное везёт тебя.

Машэ застыла с расширенными глазами — наверное, пыталась представить. Потом приставала ко мне, кто такие эти лошади, какие бывают и как это – скакать? Она даже перестала бояться панели, и мне удалось показать ей и диких лошадей, и скачки, и охоты. Девчонка смотрела и, казалось, не верила увиденному, такое сомнение было написано на лице. А я потихоньку смеялась над её реакцией.

Когда Всёля скомандовала: «На выход!», то Машэ, которую, видимо, любопытство распирало больше, чем меня нетерпение, побежала первой.

Конечно, команду ей передала я, но я всё ещё одевалась, когда она уже топталась в чем была — в штанах, длинной рубашке и косынке — у двери. Косынка стала нашим повседневным атрибутом. Ею Машэ стыдливо прикрывала свои отрастающие волосы — я уговорила её дать себе свободу хотя бы в этом, убедительно пообещав сбрить всё снова по первому же требованию.

Дверь наружу всегда открывалась из зала приёма, чтобы прямо от порога начать принимать меры, если помощь требовалась неотложно. И вот эта дверь опять открыта, но не для того, чтобы выпустить меня за кем-то очень важным для Всёли, а просто так.

Это было очень необычно – не спешить, не рассматривать в мыслях движущихся картинок («Роликов, Всёля, роликов, я знаю!»), не вспоминать подобные случаи из своего опыта или вычитанного в книгах.

И я волновалась, когда увидела, что там, снаружи.

Приёмный зал наполнился щебетом птиц, шумом ветра и чуть позже — запахами. Горячими смолистыми запахами летнего леса, ещё не перегретого полуденным солнцем, но уже такого по-утреннему ароматного: и хвоя, и сухой лист, и земля, и травы, и ягоды...

Я с волнением сделал шаг наружу и вспомнила о девочке Машэ, выросшей в краю пустынь и степей. Обернулась.

Дитя замерло на пороге и во все глаза смотрело вокруг: на деревья, тонущие в вышине синего неба, на зеленеющие траву и кусты в густой и не очень тени крон, на мою Куклу — лошадку с отцовской конюшни. Чтобы не взвизгнуть от восторга, я прикусила руку — Кукла не любила громких звуков и могла шарахнуться. Лови её потом по лесу...

Я осторожно подошла к старой знакомой, едва не плача от радости. Как Всёля смогла это сделать?!

— Стечение обстоятельств – это моё любимое дело, Ольга. Иди гуляй. Я позову, когда придёт пора.

Лошадка была в упряжи, под седлом. Я засунула руку под потник — горячая, но не мокрая. Хорошо. Потрепала её по бархатному носу и едва не взвизгнула от восторга.

— У, Кукляша! Помнишь меня? — спросила весело и обернулась к Машэ. — Это лошадь. Видела таких?

Она кивнула, потом помахала отрицательно головой. Лошадь её не привлекла.

Зато лес... Девчонка была испугана, но и очарована. Долго стояла неподвижно, впитывая впечатления окружающего мира, потом сделала несколько осторожных шагов, прикоснулась к коре ближайшего дерева. Наклонилась к траве. Сорвала цветок. Долго рассматривала его. Сделала ещё несколько робких шагов.

Я мялась возле лошадки – мне хотелось вскочить в седло.

— Всёля, — позвала я. — Девчонка останется тут, двери не закрывай, хорошо?

— Само собой, — пробурчала моя «подруга».

— Машэ, — позвала я ласково, и когда девчонка с вопросом во взгляде обернулась ко мне, сказала: — погуляй тут недалеко. Хорошо? Дверь будет открыта, ты всегда сможешь укрыться, если будет надо.

— Будет надо? — тревога отразилась на её лице.

— Нет. Тут никого не бывает. Просто говорю на всякий случай, — успокоила её я, стараясь унять детское желание дать лошади шенкелей. Улыбка предвкушения растягивала мои губы, а руки нетерпеливо перебирали повод.